ПАДРЕ, 48 - 14 декабря 2007 11:10

[COLOR=brown][SIZE=+1]ПО СТРАНИЧКАМ "ДНЕВНИКА"[/SIZE]
(восстановлено)[/COLOR]
Глава третья.
[COLOR=red]ШЕР. [/COLOR]

Она была под-стать осени. Рыжая, с белыми подпалинами, стройная и высокая.
В шикарной густой шубке и пушистых штанишках слегка скрывавших ее стройные ноги.
Ее веселый нрав убедил бы хоть кого, в легкости победы над ней. Но чар наших ловеласов хватало лишь на ее согласие побегать вместе по сухой листве пригорода. Через пол часа такой гонки тяжело дышащий претендент ложился на брюхо и начинал думать о том, что любовь это сущее наказание. Ее порода была вызывающе аристократична и выглядела белоснежным зонтиком на фоне серого коктейля нашего беспородства. Мы боготворили это создание сытого и недоступного нам мира. Как она попала в привокзальные трущобы, убогий приют собачьего отстойника, оставалось загадкой. Ее сразу заметили кухонные рабочие привокзальной столовки, вокруг которой мы вожделенно отирались и стали прикармливать мясом. Это была еда пусть и недостойная для колли, но по меркам улицы роскошная, которой Шер всегда делилась с нами. Наевшись, Шер начинала таскать нам сахарные косточки и вкусные потрошки, хрустящие пупочки и нежнейшую куриную печень, от одного вида которой у нас безостановочно текли слюнки. Обычно утром, весь шалман уже лежал, спрятавшись за холодильником, во дворе столовой, и ждал. Мощное урчанье восьми крепких желудков и нетерпеливое повизгивание, сливаясь с хрипением старенького компрессора, исполняло торжественный ГИМН ОБЬЕДКАМ.
Ее появление заводило ходики наших хвостов, и они радостно и быстро отмахивали сытое время. Шер таскала объедки нам и быстро возвращалась. Невинное и лукавое выражение ее морды, умиляло толстых поварих и действовало на них, как паперть на грешника. Воспоминая недобрым словом своих домашних чад, разжиревших и облысевших от переедания, сыто воротящих хари от деликатесов, они все кормили и кормили «бедную собачку», дивясь и радуясь ее неиссякаемому аппетиту.
Что тут скажешь. Говоря о Шер, все превосходные степени собачьего языка, выглядят жалким поскуливанием деревенской дворняги попавшей в кинологический заповедник.
Так о чем это я.. Ах да, о том, что я везунчик.
Теперь этого нельзя сказать наверное, но может быть в моей гордой морде с близко посаженными глазами боб-терьера, ровной спине и благородной форме лап, или в привычке первым уступать даме косточку, она разглядела то нечто, чего так не доставало моим менее удачливым товарищам? Не знаю. Но, гоняя с ней взапуски по мокрой листве забрызганной огненными красками теплой осени, я убегал все дальше и дальше. Вскоре, город уже не занимал нас.
Недели забвенья, лишь изредка нарушались поисками съестного в близлежащих кафе. Нас узнавали и благодаря Шер мы всегда были сыты. А может быть, то счастье, что светилось в наших глазах, передавалось и людям, заставляло их быть добрее? Ведь оно было таким полным и таким очевидным. Казалось, мы оба плыли в каком то бесконечном танце, окруженные медленно летящими листьям, вовсе не замечая приближавшейся зимы, не думая о будущем. Каком? Что ждало нас в темной утробе холодных ночей этой гремящей последними дождями осени. Ведь была только ОНА. Ее запахи, заполняя меня без остатка, растворяли все и вся. Мои вечные тревоги и музыка шорохов, все это было маленькими и смешными рядом с ЭТИМ. Но с каждым днем рассветы нашего маленького убежища в далеком заброшенном трамвайном тупичке на окраине города, становились все короче. Дрозды, так громко будившие нас деловитым шуршаньем лапок в листве, исчезли и только вездесущие, грязные от вагонной смазки воробьи, нагло чирикали, разгуливая по ржавым кромкам рельс.
Город неумолимо погружался в промозглую пору сплошных туманов всегда предстоящих первому снегу. Пора было возвращаться…..

• 
• 
•